* * *
Ты с критикой не суйся к Богу,
Твой ум не далее порогу.
Тебе ль — земного прихлебателю,
Судить Небесного Создателя.
* * *
Ветер несётся над лесом,
Только вершины шумят;
Лес, он не ветка весом,
Ветром крылатым не смят.
Здесь, на опушке сугробы,
А для чего, спроси.
В чащу ворваться чтобы
Ветру не хватит сил.
* * *
Так должно быть, так и подобает,
Так и остаётся сер-пятном.
На свободе чаще погибают,
Чем за зарешёченным окном.
* * *
По чёрному бархату ночи
Бисер рассыпан звёзд;
Всё это многоточие
На заданный главный вопрос.
Кружит стихия злая,
В космосе много бед.
Мы ничего не знаем
За наши тысячи лет.
* * *
А сердце оно не из стали,
Не провода вместо жил.
И память она не отстанет,
Пока остаёшься жить.
* * *
Всё это так должно
Быть, видимо,
Или примерно так почти:
Вновь воцаряется обыденность
С осуществлением мечты.
* * *
Ни в чём не надо
Ожидать подвоха,
И наш визит
На землю не ужасен.
И ныть не стоит,
И восторг напрасен.
Всё хорошо,
Что хорошо и плохо.
* * *
Надо усвоить чётко,
Не заходя в исполком:
Любит болтать водка
Нашенским языком.
* * *
Месяц висит над домом,
Всюду загадок тюки.
Месяц – такой знакомый,
Как пятерня руки.
Рассудок к другому прикован,
Ни к звёздам, ни к толпам теней,
Ни к ночи, ужасно знакомой,
Но к тайне – а что там за ней?
* * *
За любимую и кочет
Вам с разбега плюху вмочит,
Взвоется от боли…
Человек, тем более.
* * *
Грубость к себе примерь,
Пакость мерзкого слова.
Живи - себе на уме,
Но не дави другого.
* * *
Наряжали нас в фуфайки,
В уши загоняли байки.
Хрюкала в эфир свинья.
Мы устали от вранья.
* * *
Да хоть куда ты убеги…
Но ты подумай, брат:
Когда вокруг тебя враги –
Сам в этом виноват.
* * *
Ветер срывал крыши,
Буйствовал и исчез…
Холод суровостью дышит…
Пламя сжирает лес…
На горизонте громы,
Прячутся в страхе стрижи.
Что называем злом мы,
Это природы жизнь.
* * *
Да, все мы ищем случая
Достичь благополучия.
Но не ко всем является,
Так видно полагается.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.
